В связи с серьезными переменами в руководстве вуза, мне хочется рассказать одну историю, произошедшую со мной лет 25 назад. Она, по-моему, сегодня как раз кстати. 

Когда мы были молодыми

В те далекие времена я работала экономистом в штабе флота и выглядела примерно так как на этой фотографии. В один из дней в середине холодного ноября меня буквально свалила с ног жуткая простуда. Я, задыхаясь и закашливаясь на морозе, через каждые два дня героически добиралась на автобусе до районной поликлиники, где с высоченной температурой сидела в очереди на прием к врачу. Не буду описывать весь ужас моего состояния, когда медсестра, ставя мне прописанный лечащим врачом укол кальция хлористого, умудрилась проколоть мне вену. В то время «хлористый» считался чуть ли не главным лекарством и его назначали по поводу и без повода. В результате, домой я пришла с почерневшей рукой, и несколько дней мне казалось, что я не выживу. Врач поликлиники, решив, что лучше меня не видеть, продлила мне больничный для домашнего лечения на целую неделю, выписав при этом килограмм антибиотиков. Добросовестно глотая таблетки, мне удалось снизить температуру, но к моменту закрытия больничного я едва ползала по дому.

Через моих коллег информация о моем состоянии дошла до руководства, и, несмотря на мое сопротивление (дома оставался без присмотра ребенок), меня на машине увезли в военный госпиталь. Там с помощью рентгена мне сразу поставили диагноз — воспаление легких и в тот же день определили в единственную женскую палату в пульмонологическом отделении. На следующее утро, проснувшись и подойдя к зеркалу, я ахнула — мое хорошенькое в то время лицо было сплошь покрыто красной сыпью. Пока я узнавала себя в зеркале, в палату вошли два молодых симпатичных доктора.

Увидев мою физиономию, один из докторов попросил меня раздеться и показать другие части тела. Раздевшись, я с ужасом увидела, что не только лицо, но и все тело было сплошь покрыто сыпью. Молодые симпатичные доктора тут же решили, что мое воспаление легких осложнено диагнозом приморской лихорадки и ушли на консилиум, заявив перед этим, что меня нужно перевозить в инфекционную больницу. К температуре, кашлю, синей руке и сыпи по всему телу, добавилась еще одна проблема – инфекционная палата в городской больнице у черта на рогах вместо военного госпиталя рядом с домом.

Я сидела на кровати и, представляя «в красках» моих будущих инфекционных подруг по палате, мысленно готовилась к неприятному переезду. Вдруг в палату вошел один из докторов и, улыбнувшись, сказал: — «Мы посоветовались и решили тебя оставить. Думаем, что это обыкновенная аллергия на длительное применение антибиотиков. Даже если это и приморская лихорадка – вылечим, все равно она теми же лекарствами лечится. Только в коридор пореже выходи». Так меня доктор-ангел оставил в госпитале, а самое главное, прописав мне очередную ударную дозу антибиотиков, вылечил.

Разве могли мы тогда знать, что в палате военного госпиталя встретились два будущих первых проректора ВГУЭС. Один — в лице девушки с ног до головы покрытой сыпью с сомнительным диагнозом, другой – в лице доктора, умеющего ставить правильные диагнозы, принимать правильные решения и правильно лечить сразу от всех болезней. Звали этого молодого доктора Борис Израилевич Гельцер. Кстати, сыпь быстро прошла, осталось одно воспаление и полтора месяца лечения. Спасибо Доктору! Ровно неделю назад Борис Израилевич в качестве первого проректора занял мой кабинет, в котором я проработала более 10 лет и который я освободила в связи со сменой места жительства. Вот такие интересные узоры встреч и расставаний нам преподносит Жизнь.